В минувшем марте председатель Государственного совета РК Владимир Константинов отметил как первую годовщину «Крымской весны», так и скромный юбилей – пять лет, как он 17 марта 2010 года возглавил парламент республики. Бизнесмен, создавший крупнейшую на полуострове строительную компанию, стал успешным политиком: депутатский корпус ни разу не требовал его отставки. Спикер, объединив своих коллег, умело соблюдает баланс интересов между народными избранниками.
Владимир Андреевич, вы прошли непростой путь украинской политики, теперь продолжаете свой путь в политике российской. Как вам удается быть лидером среди депутатов и вести их за собой?
Судьба моего спикерства для меня самого уникальна, я никогда не стремился к этой должности. Новость о том, что меня могут избрать председателем Верховного совета АР Крым в марте 2010 года, была шокирующей. Я надеялся отговорить президента Украины Виктора Януковича, принявшего такое решение, и взял перерыв на одну или две недели, чтобы взвесить все за и против. Но глава государства настоял на своем и его поддержала Партия регионов, членом которой я в то время был.
Для меня работа председателем парламента была нова, поскольку я по своему духу и по своей природе производственник, прошел трудовой путь от простого рабочего до президента строительной корпорации. Безусловно, к должности спикера я подходил какими-то параллельными путями. Хотя бы потому, что всегда занимал активную, ярко выраженную позицию, совершенно не связанную с лоббированием собственных интересов, но связанную с моей идеологией.
Думаю, у меня получилось быть спикером, я взял из бизнеса способность договариваться с партнерами и искать компромиссы с оппонентами – эти свойства присущи предпринимателю, выживающему в непростых условиях ведения коммерческой деятельности. Берут верх люди, способные договариваться на любых уровнях. И с самого начала, после избрания председателем Верховного совета АР Крым, мне удалось объединить самые разнородные силы в парламенте, которые не могли терпеть друг друга, мне удалось собрать команду. Поскольку занимался этим на личностном уровне, ведь меня должны были зауважать в первую очередь как человека, а не как политика. К примеру, я построил больше двух миллионов квадратных метров жилья, исходил все объекты вдоль и поперек, все контролировал и проверял. Тем более я не люблю лжи и лукавства – говорю людям прямо о тех или иных вещах.
За время вашей спикерской карьеры наверняка были и хорошие, и трудные времена. Какой период был самым сложным, когда приходилось переступать через себя?
Скажу по-другому: события «Крымской весны» – апогей моей работы, это был взлет. Мы не ходили, а летали, носились на невидимых крыльях, потому что мы реализовывали мечту, вдруг ставшую реальностью. Это счастье для политика, оказавшегося в этот период в Крыму – когда вот так все сходится, ты за этим наблюдаешь – это происходит при тебе. Это великое время! Экспресс, который несется, а ты только успеваешь переводить стрелки на его пути. Возможно, это пик того, чего мне удалось добиться в этой жизни. Хотя жизнь такая штука – никогда не знаешь, что она преподнесет тебе.
Вы хорошо узнали качество и принципы украинской политики, теперь узнаете качество и принципы российской политики. По вашим ощущениям, какая разница между ними?
Кардинальная разница: совершенно разные системы по качеству, они совершенно в разных – противоположных друг другу – направлениях развивались, они выстроили совершенно разные типы взаимоотношений, типы людей.
Украинская политика очень серьезно меня разочаровала. В ней нет конечной цели, сплошное вранье – оно достигает такого масштаба, что становится неприятно, будто пачкаешься в грязи. В украинской политике ты не понимаешь, чем ты занимаешься, там нужно всех обманывать, без конца приспосабливаться. Украинская политика сплошь гнилая и по сути своей безнравственная.
В России с политикой, к счастью, все очень здорово. Она нравственна. Я очень много общаюсь со своими коллегами из других регионов Российской Федерации – и, не идеализируя никого, могу сказать: все живые люди, все переживают за страну, они – за нормальное развитие России, они этого хотят искренне и работают на это. А за ними – семьи, коллективы, сограждане. Российская политика – интересная, более консервативная, с жестким контролем и отчетностью. Она переняла элементарный порядок от той политики, что существовала в Советском Союзе, и требует последовательности. В ней не запрещена дискуссия, но пресекается шарлатанство и спекуляции.
Крымскую власть отождествляют с вами и Сергеем Аксеновым. Несмотря на видимую вашу сплоченность, между вами возникают споры и дискуссии?
Безусловно, между нами есть дискуссии. Но некоторые правила взаимоотношений и работы мы обсудили с самого начала – и ни он, ни я их не нарушаем. Нас жизнь спаяла. Сегодня мы не имеем права ни на какой конфликт. Вдвоем пришли во власть – вдвоем из нее и уйдем. Конфликт между нами был бы оскорблением всех крымчан, их доверия. Понимая это, нам с Сергеем Валерьевичем очень легко находить общий язык.
У меня есть свой опыт, и я хочу, чтобы он был полезен главе Республики Крым, но я свой опыт не навязываю, я не стараюсь делать так, чтобы занять первое место. Между нами нет перетягивания каната. Мы сошлись на том, что Сергей Валерьевич – глава республики, за ним последнее слово. Но принимая решения, он со мной советуется.
В современном мире принятие единоличного решения – опасно и совершенно не эффективно. Тот, кто на это идет, тот, кто о себе слишком высокого мнения – тот очень не успешный руководитель. Он может раз сказать – попасть в десятку, второй раз сказать – попасть в яблочко, а на третий раз – ошибется, и тогда все, что было перед этим – погублено.
Во время «Крымской весны» и после нее вы говорили об обновлении власти на республиканском и местном уровне. Насколько качественно произошло обновление?
Это процесс не одного дня, он продолжается – и вы это видите по происходящим в республике кадровым перестановкам. Сейчас идет формирование команды нового политического слоя. Мы смели предыдущий слой – вы знаете его, хорошо известные фамилии – он формировался почти четверть века. Тот слой всем очень надоел, он парализовал любое развитие. Тогда одни и те же люди претендовали на одни и те же кресла, на все должности в городах и районах, сидели на одном месте по 20 лет. Мы знаем их фамилии, не хочу их перечислять – не потому, что они плохие люди, а потому, что они себя исчерпали: им уже ничего не надо было от власти. Она им была не интересна, они ей посвящали два часа в день, а дальше занимались уже своими делами.
Обновить крымскую власть получилось, но надо работать над ее качеством. Это естественный вопрос поиска новых людей, которые не знали той школы и не знают этой школы. Надо время, сегодня рано говорить о том, хорошо ли получилось или плохо. Идет работа, люди обучаются – в итоге получится команда, которая не будет обирать крымчан. И заходя в кабинет к этой команде, люди будут находить решения своих вопросов, рано или поздно решение вопросов сформируется в какую-то систему, которую все будут знать: например, этот вопрос решается за день, тот – за неделю, а этот – за три месяца. При этом человек ничего не платит чиновнику – чистая и прозрачная власть.
Несмотря на обновление власти, на ваши и Сергея Аксенова заявления о нетерпимости коррупции, на возбуждение правоохранителями уголовных дел против чиновников, чиновники продолжают брать взятки, не по-человечески относиться к людям, зажимать бизнес.
Да, факты такие есть. Связаны они с коррупцией – она как вирус, живущий в человеке, человеческая природа его и производит. Пример: ко мне на прием пришли люди и рассказали о том, как дали взятку гаишнику, чтобы он избавил их от наказания за нарушение. Я им сказал: «Зачем вы платили? Вы заплатили, потому что у вас есть деньги. А что делать тому, у кого нет денег, ему надо застрелиться?» В Крыму большинство населения не хочет работать по «правилам», сформированным в украинском прошлом. Надо менять ментальность наших людей – и с этого начинать борьбу с коррупцией.
В чем была опасность Украины? Она скатилась на самое дно. При президенте Леониде Кучме была одна страна, пришел к власти Виктор Ющенко – страна стала другой: все коррупционные процессы удвоились или утроились. Если до Ющенко коррупция существовала по принципу «есть возможность – украду, нет – буду наблюдать», то с его приходом уже никто ничего не стеснялся, выпячивали свое богатство: один ездит на машине стоящей дороже, чем у другого, у одного дом более дорогой, чем у другого… И я говорю не о высокопоставленных чиновниках, а о любом мелком прокуроре – у него машина, яхта, дом. Он год проработал районным прокурором, а у него уже все это есть. То, на что нормальному молодому человеку надо потратить жизнь (некоторые и за жизнь этого не достигают), он за год работы прокурором получил. Или сотрудники милиции, или СБУ. Сегодня ситуация меняется в республике. Повторюсь, она должна меняться на ментальном уровне людей, они должны не принимать коррупцию как должное. Коррупция должна стать в один ряд с самыми тяжелыми преступлениями – изнасилованием, каннибализмом, педофилией.
Уровень нетерпимости к коррупции в Крыму, если взять украинский период, был самым высоким. Люди, пройдя «Крымскую весну», ждут обновления. Раньше они давали взятки, терпели, возмущались у себя на кухне. Сегодня они этого не хотят, пишут мне и Аксенову, они понимают всю несправедливость коррупции. И обостренное чувство справедливости крымчан позволяет надеяться на то, что у нас все получится – если и мы, власть, будем четко демонстрировать последовательность в этом вопросе: рыба гниет с головы, и люди очень тонко чувствуют ложь власти.
Если мы удержим ситуацию, то появится новое поколение, не знающее, как давать взятки, не умеющее давать взятки и понимающее зло взятки. До этого было как? Ребенок думал: «Мой папа носит кому-то деньги, мой дедушка носит кому-то деньги, в школе кто-то кому-то носит деньги». Ребенок видел мир, где все давали и брали деньги. У него возникал стереотип: самый богатый – чиновник, самый успешный – чиновник.
Кстати, в Советском Союзе был свой вид коррупции – мелкое воровство: там украл доску, там – линолеум, там – банку краски. На стройке это вообще была беда: без конца и края недостачи. Когда начались рыночные отношении, на большинстве предприятий никто с воровством особо не боролся, но ментальность бизнеса сразу определила: есть хозяин – и он жестко относится к воровству, ведь крадутся свои деньги из своего кармана.
От отношения крымчан к чиновникам разного уровня зависит общее отношение к власти республики. Насколько не иссякаем кредит доверия, данный региональной власти во время «Крымской весны», как его сохранить?
Во-первых, люди благодарны нам за то, что мы в тех условиях не бросили и не подвели их. Я и Сергей Аксенов пользуемся высоким уровнем доверия крымчан. О таком рейтинге, какой у нас сейчас есть, можно только мечтать: для обычного политика эта мечта никогда в жизни не сбывается. У нас она сбылась.
Во-вторых, сейчас мы с Сергеем Аксеновым проходим испытание – нам нужно доказать, что мы эффективны. Мы об этом говорили с ним откровенно. Он – человек искренний, прямолинейный, без двойного дна. Мы понимаем всю возложенную на нас ответственность. Мы понимаем, что если бы мы после «Крымской весны» ушли – сделали дело, подписали договора и разбежались в разные стороны – то очень плохо запомнились бы людям. Но мы остались в гуще событий, мы воспринимаем критику местной власти жителями республики. И мы должны быть готовыми к тому, что симпатии людей могут измениться, никто за должности не держится.
Главным критерием моей работы будет то, когда я почувствую: жизнь идет в нормальном русле, люди достаточно счастливы. Но пока для нас бросить Крым, внести в общество сумятицу – это серьезное преступление перед крымчанами. Мы не имеем на это морального права, мы должны этот путь пройти до конца, пройти его достойно.
Российским и крымским бизнесменам обещали свободную экономическую зону в Крыму. Предприниматели говорят, что подвижек с СЭЗ нет: де-юре она работает с 1 января, де-факто – осталась в «эмбриональном» состоянии. Есть ли перспектива у этого проекта и что необходимо для его развития?
Любой проект такого класса требует колоссального организационного ресурса. В чем сложность власти в реализации СЭЗ? Сейчас решаются крымские проблемы переходного периода: будь то регистрация прав на недвижимое имущество, работа морской паромной переправы или аэропорта. Пока этот процесс не завершится, вопрос свободной экономической зоны будет вторичным. Но что хорошо? Инвесторы – прагматичные люди с опытом, они идут тараном. Они понимают, что все будет организовано, все моменты отшлифуются – и механизм заработает. В республике формируется команда игроков свободной экономической зоны. Процесс набирает обороты.
После завершения 1 января переходного периода было объявлено: Крым полностью интегрировался во все сферы РФ. Но, к примеру, бизнесмены говорят, что пока не могут работать в российских условиях. По вашим ощущениям, какова реальная ситуация с интеграцией Крыма в РФ?
Мое реальное ощущение – учитывая то, что много езжу по районам республики, общаюсь с людьми, получаю большие объемы информации – интеграционный процесс успешен. После «крымской весны» была опасность рухнуть в пропасть, надолго ввергнуться в хаос, но мы стабилизировали ситуацию, сохранили наши предприятия и рабочие места. Мы остались живы и стали дышать свободнее – после чего начала работать региональная экономика. Хотя и есть сложности с реализацией наших товаров на российском рынке, адаптацией нашего бизнеса к российским условиям. Да, бизнес делает это быстро, но сама система и технологии процессов – не одного дня. Во всяком случае, большинство предпринимателей приспособились к новым условиям.
Интеграция и адаптация Крыма идет, а некоторые процессы в них – очень быстро. К примеру, где украинская гривна, которая, казалось, будет до 2017 года у нас использоваться? Уже забыли о ней. Тема получения российских паспортов ушла на второй план. На первый план вышла проблема регистрации предприятий, регистрации права собственности на недвижимое имущество – пройдет два или три месяца и она будет решена. Мы переживаем за то, чтобы крымский собственник, крымский предприниматель был сохранен, чтобы наша элита не растворилась в общероссийской и ее не размыли с материка.
Власти республики говорят, что в регионе создаются условия для инвесторов, но о них мало слышно. По вашим наблюдениям, насколько благоприятен инвестклимат в Крыму и сколько реальных инвесторов появилось?
Кто такой инвестор? Человек, заинтересованный в зарабатывании денег. Способов их заработка не так уж и много. Многим людям кажется, что только открыл бизнес – и все у тебя пошло хорошо, по накатанной. Но ведь все не так просто. Рынки в России на всех региональных и федеральных уровнях давно поделены, на это ушло 25 лет непростой жизни. Мы же сегодня для России – вновь открывшийся рынок с тремя миллионами человек населения, а в летний период – с восьмью миллионами человек. Мы интересны материковому бизнесу, интересны всем
Но количество инвесторов ограничивается западными санкциями, некоторые европейские компании бояться засветиться в Крыму. Впрочем, этот путь мы прошли еще в 2014 году. Теперь мы абсолютно точно знаем позицию Запада, знаем позицию властей России – последовательную и поступательную, поэтому инвестор для нас уже вырисовался и он хочет вкладывать в Крым свои деньги. У инвестора есть проблемы, связанные с недостатком ликвидности и с ограничением финансовых ресурсов – и только это останавливает. Все остальное, в том числе бюрократия, его не пугает, бюрократия задолго до Крыма была везде, мы в этом вопросе – не самый худший регион.
Сейчас в республике очень большое количество реальных инвесторов. Они заинтересованы, во-первых, строительным комплексом: сегодня по всей России снижаются объемы строительства, а у нас предприниматели видят перспективу – особенно в реализации федеральных программ. Многие инвесторы все делают без рекламы – они просто ищут себе работу, вкладывают деньги, создают нам рабочие места. Количество таких предприятий исчисляется сотнями – это крупные игроки, с опытом и знанием России. Но мы их пускаем на рынки только после крымчан – если наши предприятия не справляются с заказами и загружены полностью, то мы сдаемся перед материковыми бизнесменами: пожалуйста, занимайтесь. Во-вторых, инвесторы заинтересованы сельскохозяйственной отраслью. В-третьих, инвесторы заинтересованы санаторно-курортным комплексом, я знаю уже четырех игроков – один из них реализовывает проект стоимостью один миллиард евро, другой готов вложить до пяти миллиардов рублей.
Я читал доклады об объемах инвестиционных вложений в Крым до 2014 года – там смешные цифры. Поэтому я всегда старался их не обозначать и о них не упоминать – десятки миллионов долларов, ничто по сравнению с нынешними капиталовложениями.
Российское информационное агентство «ФедералПресс»
(орфография и пунктуация оригинала сохранены)
