“Ярмо Тараса” или Размышления о необходимости исправления исторических ошибок - «Политика Крыма»

Добавлено 01-июл-2020, 02:22 От Atcheson

- Луганский педуниверситет наконец освободился от “Тарасова ярма”. Некоторые “историки” возопили – институт получил имя Шевченко в далёком 1939 году и пусть название останется прежним, как память о советском прошлом. Увы, во внутренней и внешней политике СССР было немало тёмных страниц. Это не касается многонационального народа – освободителя мира от коричневой чумы. Речь идёт о врагах явных и скрытых, которых много окопалось “при власти”, особенно – в УССР.
Большевики проводили крайне противоречивую политику в отношении Малороссии – с одной стороны они потакали местным элитам в их украинстве, а с другой – наказывали за национализм! Но позвольте – одно без другого не бывает. Стратегия создания национально ориентированных украинцев с советским стержнем, была ошибочна изначально. Искусственность языка, ничтожность собственной истории, хуторянская культура украинского проекта, привлекала к себе людей очень неоднозначных, объединённой общей ненавистью к русскому народу.

Теперь за политические просчёты почти столетней давности. расплачиваемся все мы. Войной, блокадой, страхом наших детей, смертью наших защитников. И что особенно больно, мало кто из юных сейчас хочет изучить и понять этот вопрос. В их вселенной – Шевченко является гением, а ЛНУ – лучшим вузом. Памятник писателю 19 века, который не имел никакого отношения к Луганску, но почему-то расположен на площади Героев Великой Отечественной войны, когнитивного диссонанса не вызывает. И даже то, что Краеведческий музей Луганска расположен на улице Шевченко, вопросов не вызывает. Получается, в канву истории города вплетена чужеродная нить, которая никакого отношения ни к прошлому, ни к настоящему, ни к будущему Луганска, не имеет!

Результат подобной небрежности — поколения чужих, “национально ориентированных”, но под маской своих. В лучшем случае – инертных обывателей с хуторянским менталитетом. А в худшем – скрытых врагов Республики.

… Украинизация, жестокая и беспощадная, накрыла в первой половине прошлого века не только Малороссию, но и Донбасс. Ленинский план по ликвидация безграмотности в УССР имел продолжение в чётко направленной ориентации на украинство. К весне 1938 года в республике было открыто 21 656 школ, из них с украинским языком преподавания — 18 101 школа. Для русских осталось 1550 учебных заведений, в основном – Юго-Восток и Донбасс. Не лучше обстояли дела и в высшей школе, но там с украинизацией особо не спешили. Проблема для украинизаторов заключалась в том, что в СССР талантливые выпускники могли выбирать для обучения любые вузы с русским языком обучения. Лучшие уезжали в Москву, Ленинград, да куда угодно, лишь бы подальше от “мовы”. Поэтому, с русским языком в высшей школе украинские «элиты» ‘мирились”, но при поступлении всегда предпочтение отдавалось “правильным” абитуриентам, пусть и не очень хорошо подготовленным по физике или математике. Главное — щебетать “соловьиной”.

Центром украинизации Донбасса большевики решили сделать Донецкий институт народного образования – нынешний Луганский национальный университет. Именно здесь, впервые в регионе начали готовить преподавателей украинского языка и литературы. Естественно, не простых филологов, а идеологически подкованных украинствующих.

А известно ли вам, что первым деканом исторического факультета Донецкого института народного образования в 1923-30 годах был Сергей Грушевский, племянник председателя Центральной Рады Михаила Грушевского? Работал племянник идейного вдохновителя современных националистов, что называется — «с огоньком». На базе института была сколочена надёжная ячейка украинствующих граждан, которые продолжили дело своего профессора: в 1930 году Грушевского отправили на украинизацию народного образования на Кубани. Историк преподавал в Кубанском институте имени Мыколы Скрыпника (ныне Кубанский аграрный университет). Правда, в своих играх в националистическое подполье, Грушевский переступил черту — в 1933 году его осудили на 10 лет лагерей за антисоветскую деятельность. В 1937 году украинского националиста казнили вместе с другими “самостийниками”.

А что же Ворошиловградский пединститут? Испугалась ли местная пятая колонна из преподавателей и профессуры казни своего руководителя? Увы, нет. Более того, в 1939 году получили поощрение в виде присвоения институту имени Тараса Шевченко. Поэта, художника, публициста, объективно – средних способностей, но с одним весомым преимуществом: Шевченко – из народа. А значит – “народный гений” и “украинское – всё”. Организованная Грушевским ячейка получила чёткий сигнал: украинизацию продолжать, как говорится — Шевченко вам в помощь.

Кстати, нацисты высоко чтили “таланты” пьяницы и бабника. Уже в первые дни оккупации Донбасса, в Мариупольской типографии был срочно отпечатан экстравагантный тираж: портреты Гитлера и Шевченко.

Неплохо встретили нацистов и бывшие коллеги Грушевского. Разумеется, далеко не все. Более 80% профессорско-преподавательского состава отправилось в эвакуацию. Но некоторые, якобы по семейным обстоятельствам, остались в Ворошиловграде. К примеру, профессор Максим Бернацкий. Причиной отказа от эвакуации он назвал болезнь жены. Но на самом деле, преподаватель давно и прочно сотрудничал с обществом “Просвита”, в гражданскую служил в Армии УНР, работал в Центральной Раде. С 1920 года преподавал в школах и вузах украинский язык. Незадолго до войны стал деканом кафедры украинского языка в Ворошиловградском пединституте. Ярый украинизатор, не очень-то и скрывающий своё истинное лицо, враг.

16 июля 1942 года Ворошиловград был занят немецкими войсками, а уже в августе Бернацкий вовсю работал на фашистов. Газета “Нове життя” (должность и фамилия ответственного редактора печаталась на двух языках — украинском и немецком), курсы украинского языка, где формировались ячейки ОУН (вели их четыре бывших преподавателя Ворошиловградского пединститута), ставил спектакли в украинском драмтеатре, который был открыт в здании бывшего ТЮЗа, на улице Ленина. Не нужно быть провидцем, чтобы угадать имя того, в честь кого был назван этот театр – разумеется, Тарас Шевченко. А ещё Бернацкий координировал деятельность украинствующих священников, которые ходатайствовали перед оккупационными войсками об открытии украинской автокефальной церкви, пытался вместе с такими же коллаборационистами переписывать историю Луганщины на “козацький манер”. Правда, группа предателей была малочисленна – не более 150 человек. Ворошиловград оставался русским городом, жители которого ненавидели оккупантов и противостояли им в меру своих сил и возможностей.

Бернацкий бежал с немцами в дни освобождения Луганска Красной Армией от захватчиков. Но в Германию нацистские хозяева предателя не взяли. Коллаборационист прятался в одной из церквей Днепропетровской области, был обнаружен сотрудниками НКВД и расстрелян по приговору суда в 1945 году.

Бернацкий и Грушевский. Оба националисты-оуновцы. К Луганску своим происхождением, отношения не имели. Но были направлены большевиками в главный педагогический институт Донбасса с целью украинизации русского населения. Возможно, партийные власти не видели в них врагов и надеялись на “мягкую украинизацию”, но в результате – в учебном заведении имени Шевченко две важнейшие для идеологического влияния кафедры, возглавляли русофобы и агенты западных спецслужб. Важно отметить, что гитлеровцы активно использовали личность Тараса Шевченко для продвижения идей нацизма. Подчёркивалось, что “поэт и пророк” называл врагами Украины русских, евреев и поляков. В школьных классах висели украшенные рушниками портреты Гитлера и Шевченко.

75 лет назад нужно было с корнем вырвать эту ядовитую поросль. Но увы — должной оценки деятельности врагов, угнездившихся в пединституте, сделано не было и украинизация продолжилась. Лица, подрывающие русскую идентичность молодёжи Ворошиловградской области, да и всего Донбасса, вычислены правоохранителями не были. КУН, «Просвита» и «диаспоряне», десятилетиями проводили их руками свою разрушительную работу.

Хотя Шевченко формально не может быть причастен к “украинизаторам” – он большую часть своей жизни провёл в России, приезжая на короткое время к своим малоросским друзьям попить горилки и позаигрывать с черноглазыми. Но его идеи вдохновляют не одно поколение русофобов и коллаборационистов. Нужно ли нам чтить такое имя в Республике? Кого мы хотим воспитать в вузе, где молятся на “икону украинского национализма”? Вопрос – риторический.

Говорят, Гитлер был очень талантливым художником. Но только больному уму, покажется вполне невинным делом назвать в честь фюрера, к примеру — художественную галерею в Мюнхене.

Шевченко – посредственный автор и ленивый живописец. Но вот уже почти сто лет, образ набычившегося рагуля витает над городами и сёлами постсоветского пространства. Имя Шевченко, как бы «укореняет» современное украинство в историческом поле.

Это далеко не безобидно! Нельзя победить врага, чтя его идейных вдохновителей. Нам не по пути с бандеровцами, но почему-то между нами всё ещё висит этот ржавый “крюк” шевченкофилии.

Татьяна Боженко,
ПИКiNFORM

- Луганский педуниверситет наконец освободился от “Тарасова ярма”. Некоторые “историки” возопили – институт получил имя Шевченко в далёком 1939 году и пусть название останется прежним, как память о советском прошлом. Увы, во внутренней и внешней политике СССР было немало тёмных страниц. Это не касается многонационального народа – освободителя мира от коричневой чумы. Речь идёт о врагах явных и скрытых, которых много окопалось “при власти”, особенно – в УССР. Большевики проводили крайне противоречивую политику в отношении Малороссии – с одной стороны они потакали местным элитам в их украинстве, а с другой – наказывали за национализм! Но позвольте – одно без другого не бывает. Стратегия создания национально ориентированных украинцев с советским стержнем, была ошибочна изначально. Искусственность языка, ничтожность собственной истории, хуторянская культура украинского проекта, привлекала к себе людей очень неоднозначных, объединённой общей ненавистью к русскому народу. Теперь за политические просчёты почти столетней давности. расплачиваемся все мы. Войной, блокадой, страхом наших детей, смертью наших защитников. И что особенно больно, мало кто из юных сейчас хочет изучить и понять этот вопрос. В их вселенной – Шевченко является гением, а ЛНУ – лучшим вузом. Памятник писателю 19 века, который не имел никакого отношения к Луганску, но почему-то расположен на площади Героев Великой Отечественной войны, когнитивного диссонанса не вызывает. И даже то, что Краеведческий музей Луганска расположен на улице Шевченко, вопросов не вызывает. Получается, в канву истории города вплетена чужеродная нить, которая никакого отношения ни к прошлому, ни к настоящему, ни к будущему Луганска, не имеет! Результат подобной небрежности — поколения чужих, “национально ориентированных”, но под маской своих. В лучшем случае – инертных обывателей с хуторянским менталитетом. А в худшем – скрытых врагов Республики. … Украинизация, жестокая и беспощадная, накрыла в первой половине прошлого века не только Малороссию, но и Донбасс. Ленинский план по ликвидация безграмотности в УССР имел продолжение в чётко направленной ориентации на украинство. К весне 1938 года в республике было открыто 21 656 школ, из них с украинским языком преподавания — 18 101 школа. Для русских осталось 1550 учебных заведений, в основном – Юго-Восток и Донбасс. Не лучше обстояли дела и в высшей школе, но там с украинизацией особо не спешили. Проблема для украинизаторов заключалась в том, что в СССР талантливые выпускники могли выбирать для обучения любые вузы с русским языком обучения. Лучшие уезжали в Москву, Ленинград, да куда угодно, лишь бы подальше от “мовы”. Поэтому, с русским языком в высшей школе украинские «элиты» ‘мирились”, но при поступлении всегда предпочтение отдавалось “правильным” абитуриентам, пусть и не очень хорошо подготовленным по физике или математике. Главное — щебетать “соловьиной”. Центром украинизации Донбасса большевики решили сделать Донецкий институт народного образования – нынешний Луганский национальный университет. Именно здесь, впервые в регионе начали готовить преподавателей украинского языка и литературы. Естественно, не простых филологов, а идеологически подкованных украинствующих. А известно ли вам, что первым деканом исторического факультета Донецкого института народного образования в 1923-30 годах был Сергей Грушевский, племянник председателя Центральной Рады Михаила Грушевского? Работал племянник идейного вдохновителя современных националистов, что называется — «с огоньком». На базе института была сколочена надёжная ячейка украинствующих граждан, которые продолжили дело своего профессора: в 1930 году Грушевского отправили на украинизацию народного образования на Кубани. Историк преподавал в Кубанском институте имени Мыколы Скрыпника (ныне Кубанский аграрный университет). Правда, в своих играх в националистическое подполье, Грушевский переступил черту — в 1933 году его осудили на 10 лет лагерей за антисоветскую деятельность. В 1937 году украинского националиста казнили вместе с другими “самостийниками”. А что же Ворошиловградский пединститут? Испугалась ли местная пятая колонна из преподавателей и профессуры казни своего руководителя? Увы, нет. Более того, в 1939 году получили поощрение в виде присвоения институту имени Тараса Шевченко. Поэта, художника, публициста, объективно – средних способностей, но с одним весомым преимуществом: Шевченко – из народа. А значит – “народный гений” и “украинское – всё”. Организованная Грушевским ячейка получила чёткий сигнал: украинизацию продолжать, как говорится — Шевченко вам в помощь. Кстати, нацисты высоко чтили “таланты” пьяницы и бабника. Уже в первые дни оккупации Донбасса, в Мариупольской типографии был срочно отпечатан экстравагантный тираж: портреты Гитлера и Шевченко. Неплохо встретили нацистов и бывшие коллеги Грушевского. Разумеется, далеко не все. Более 80% профессорско-преподавательского состава отправилось в эвакуацию. Но некоторые, якобы по семейным обстоятельствам, остались в Ворошиловграде. К примеру, профессор Максим Бернацкий. Причиной отказа от эвакуации он назвал болезнь жены. Но на самом деле, преподаватель давно и прочно сотрудничал с обществом “Просвита”, в гражданскую служил в Армии УНР, работал в Центральной Раде. С 1920 года преподавал в школах и вузах украинский язык. Незадолго до войны стал деканом кафедры украинского языка в Ворошиловградском пединституте. Ярый украинизатор, не очень-то и скрывающий своё истинное лицо, враг. 16 июля 1942 года Ворошиловград был занят немецкими войсками, а уже в августе Бернацкий вовсю работал на фашистов. Газета “Нове життя” (должность и фамилия ответственного редактора печаталась на двух языках — украинском и немецком), курсы украинского языка, где формировались ячейки ОУН (вели их четыре бывших преподавателя Ворошиловградского пединститута), ставил спектакли в украинском драмтеатре, который был открыт в здании бывшего ТЮЗа, на улице Ленина. Не нужно быть провидцем, чтобы угадать имя того, в честь кого был назван этот театр – разумеется, Тарас Шевченко. А ещё Бернацкий координировал деятельность украинствующих священников, которые ходатайствовали перед оккупационными войсками об открытии украинской автокефальной церкви, пытался вместе с такими же коллаборационистами переписывать историю Луганщины на “козацький манер”. Правда, группа предателей была малочисленна – не более 150 человек. Ворошиловград оставался русским городом, жители которого ненавидели оккупантов и противостояли им в меру своих сил и возможностей. Бернацкий бежал с немцами в дни освобождения Луганска Красной Армией от захватчиков. Но в Германию нацистские хозяева предателя не взяли. Коллаборационист прятался в одной из церквей Днепропетровской области, был обнаружен сотрудниками НКВД и расстрелян по приговору суда в 1945 году. Бернацкий и Грушевский. Оба националисты-оуновцы. К Луганску своим происхождением, отношения не имели. Но были направлены большевиками в главный педагогический институт Донбасса с целью украинизации русского населения. Возможно, партийные власти не видели в них врагов и надеялись на “мягкую украинизацию”, но в результате – в учебном заведении имени Шевченко две важнейшие для идеологического влияния кафедры, возглавляли русофобы и агенты западных спецслужб. Важно отметить, что гитлеровцы активно использовали личность Тараса Шевченко для продвижения идей нацизма. Подчёркивалось, что “поэт и пророк” называл врагами Украины русских, евреев и поляков. В школьных классах висели украшенные рушниками портреты Гитлера и Шевченко. 75 лет назад нужно было с корнем вырвать эту ядовитую поросль. Но увы — должной оценки деятельности врагов, угнездившихся в пединституте, сделано не было и украинизация продолжилась. Лица, подрывающие русскую идентичность молодёжи Ворошиловградской области, да и всего Донбасса, вычислены правоохранителями не были. КУН, «Просвита» и «диаспоряне», десятилетиями проводили их руками свою разрушительную работу. Хотя Шевченко формально не может быть причастен к “украинизаторам” – он большую часть своей жизни провёл в России, приезжая на короткое время к своим малоросским друзьям попить горилки и позаигрывать с черноглазыми. Но его идеи вдохновляют не одно поколение русофобов и коллаборационистов. Нужно ли нам чтить такое имя в Республике? Кого мы хотим воспитать в вузе, где молятся на “икону украинского национализма”? Вопрос – риторический. Говорят, Гитлер был очень талантливым художником. Но только больному уму, покажется вполне невинным делом назвать в честь фюрера, к примеру — художественную галерею в Мюнхене. Шевченко – посредственный автор и ленивый живописец. Но вот уже почти сто лет, образ набычившегося рагуля витает над городами и сёлами постсоветского пространства. Имя Шевченко, как бы «укореняет» современное украинство в историческом поле. Это далеко не безобидно! Нельзя победить врага, чтя его идейных вдохновителей. Нам не по пути с бандеровцами, но почему-то между нами всё ещё висит этот ржавый “крюк” шевченкофилии. Татьяна Боженко, ПИКiNFORM